Читать интересную книгу Все засмеялись, а Гитлер заплакал. Публицистика - Андрей Агафонов

«Наемный убийца НТВ», по словам того же Шендеровича, фигурант скандального «дела писателей», главный герой залоговых аукционов, глава Госкомимущества и особо презираемый вице-премьер во всенародно ненавидимом правительстве Гайдара, один из тех самых «мальчиков в розовых штанишках» – да когда он только все успевает?! И почему его звездный час каждый раз приходится на чей-то черный день?

Звездный мальчик

За бутылкой водки с издателем журнала «Медведь» Кох признался между делом, что не спит ни с кем, кроме жены, а жене достался девственником. Вы спросите, а какое это отношение имеет к дальнейшему. Может, и никакого. Просто в таких вещах редко признаются. Тем более, люди «состоявшиеся». Они же все донжуаны, мачо и покорители сердец. И не скажут, так подмигнут. Просто интересно стало – что Кох за человек? Не в телестудии огрызаясь, и не на брифинге красуясь – а дома. Когда выходной. Когда жена уехала, например, и Кох бродит по полутемной квартире в трусах и в майке. Что-то хватает с книжной полки, жует, садится на диван. Пузо чешет. Перелистывает страницу. Находит некую поразившую его мысль, переписывает в блокнот или в компьютер. Ухмыляется. А жены нет. Немножко тоскливо. Очень многих наших политиков невозможно такими представить, как ни напрягайся. Что-то мешает. А вот Кох про жену сказал – и стало понятно, что он в общем-то никакой не Альфред Рейнгольдович, а самый натуральный Алик. Фамилия плохая, патриотам не нравится? Так он ее не выбирал. И папа его не выбирал. А папа его в свое время, вскоре после рождения Алика и смерти Сталина, переехал в Тольятти из города Зыряновска Восточно-Казахстанской области. Вот такой казах Рейнгольд Кох. Это может удивить только того, кто в Союзе никогда не жил. Помните, у Высоцкого: «Вот бьют чеченов немцы из Поволжья, а место битвы – город Барнаул. Когда дошло почти до самосуда, я встал горой за горцев, чье-то горло теребя, – те и другие были не отсюда, но воевали, словно за себя».

Красноглазый крокодил

Ссыльное происхождение Коха упоминается в одной легенде, гуляющей по интернету (а про него уже и легенды складывают): «в первую же минуту, при входе в казарму, на нас вихрем налетел какой-то тощий, белобрысый человек с красным носом и красными же, прямо-таки крысиными, глазами. В его выговоре было что-то странное, он все произносил с придыханием, и когда орал на нас, то было видно, что он говорит именно то, что имеет в виду, а не употребляет ругань просто для сочности. Он не просто говорил «@б вашу мать», он по настоящему был готов изнасиловать, порвать на куски, а потом и сжечь наших матерей.

Сосед, прослуживший уже полгода, с застывшими от постоянного предчувствия беды и жестокой расправы глазами, сказал: «Это наш сержант – сучара по фамилии Кох…»

Этот субтильный хиляк Кох был родом откуда-то из далекого казахстанского совхоза, и, похоже, всю свою убогую жизнь только и ждал своего часа».

Далее автор, укрывшийся за псевдонимом Старик Похабыч, детально повествует о зверствах красноглазого сержанта, и резюмирует: «И вот теперь, уже много лет живя через Океан от моей бывшей Родины, я читаю в газетах, а затем и вижу по экране телевизора нового государственного чиновника кремлевско-высокого ранга, сменившего несколько очень высоких постов за весьма короткое время, и сделавшего несметные деньги на этом. Вот это существо с холодным умом, абсолютно мертвыми, пустыми глазами, хладнокровное как змея, и жестокое как крокодил, по странному, мистическому стечению обстоятельств опять зовут КОХ.

Я читаю его выступления и интервью, в которых он, живя в России, рассуждает о России и людях там живущих, причем он все время называет их только «ОНИ», а не «МЫ», и я начинаю чувствовать такое забытое и такое знакомое чувство пустоты в желудке… И я понимаю – он не из тех, которые не доводят свое дело до конца, ведь он – КОХ, и этим все сказано…

Бедная, бедная Россия… Неужели тебе так и суждено: жить от Коха и до Коха…»

Я, житель бедной-бедной России, много раз замечал одну странность: самые большие патриоты России живут на Брайтон-Бич и ужасно, ужасно ее жалеют хорошим бунинским слогом с безопасного расстояния. А патриоты чуть поменьше родились и выросли в городе-герое Москве и были взрощены, не покидая стен родной творческой организации, будь то Союз писателей, психиатрическая лечебница или Высшая школа КГБ. А по мере удаления от первопрестольной патриотизм стремительно убывает, превращаясь на окраинах империи в исчезающе малую величину. Там вместо патриотизма действуют инстинкты – то есть «те и другие были не отсюда, но воевали, словно за себя».

Золотая молодежь

Поскольку папа Коха был немцем, пусть и казахстанским, в Тольятти он тоже не пропал и вскоре выбился в местную элиту. То есть – в верхушку администрации автозавода. А сын совершенно естественно числился в «золотой молодежи» Тольятти, однако якшаться предпочитал с ребятами простыми, чтобы не сказать – шпаной. Позже это было проинтерпретировано как характерное стремление к самоутверждению за счет других. А поступление молодого Коха в Ленинградский финансово-экономический институт – как стремление к приватизации всей страны (я не шучу), осуществленное благодаря дефицитным запчастям с папиного завода. То есть – по блату. Очевидно, по блату же Кох институт заканчивает, затем попадает в аспирантуру и становится специалистом по экономической кибернетике, затем по блату попадает работать в «ящик» за сто двадцать рублей в месяц. И терпеливо ждет, когда же начнется приватизация. А постепенно культивирует в себе ненависть ко всему советскому, читает разный там самиздат и варит самогон в собственной комнате, чтобы не переплачивать за казенную. В чем ему повезло – пьянеет быстро. То есть в лучшие студенческие годы ему хватает поллитры с другом пополам.

Но все меняется, когда приходят они, то есть перемены. По стране катится волна демократических выборов. Чтобы победить, не нужно денег, то есть совсем не нужно! Достаточно репутации молодого, прогрессивного, независимого, беспартийного. «Пена», как это называли старые большевики. Вот таким пенным клочком Кох взлетает сразу в председатели исполкома Сестрорецкого районного Совета народных депутатов. Дальше проще: территориальный фонд госимущества, заместитель председателя комитета по управлению госимуществом Санкт-Петербурга, и с августа 1993 – зампред госкомимущества. То есть в масштабах страны. За три года – от бывшего аспиранта и ассистента, самогонщика-диссидента, тихого антисоветчика, к вершинам власти. Вряд ли папа Коха на манер сеятеля рассыпал запчасти по всему этому пути. ВАЗа бы не хватило.

То, что произошло в начале девяностых в России, было настоящей революцией. Социальной революцией, а не «криминальной» или там «капиталистической». Революция – это когда те, кто был никем, становятся всем, в социальном смысле. То есть изгои и маргиналы становятся властью. Оставим оценки. Когда общество жестко структурировано, будь то советская власть или «всевластие монополий», массовая вертикальная миграция в нем невозможна. К власти приходят дети тех, кто у власти. Или те, кто этой властью заботливо выращен. Продвижение в течение всей жизни – ну, две, три ступеньки. Каждый с рождения знает свой предел и не рыпается особо. Так было до перестройки и примерно так обстоит дело сейчас, когда общество без сомнения переживает новую стагнацию. А в девяностых было иначе. И только потому стали возможными головокружительные карьеры Чубайса, Березовского, Коха, Собчака, Дерипаски и тысяч других. И только один человек обеспечил им это – тот, кто и был истинным лидером революции, ее мотором и знаменем – Ельцин. Вот почему понятно и объяснимо негодование, особенно охотно высказываемое сегодня, со стороны тех, кто и в прежней системе чувствовал себя неплохо. Те же, кто не имел ровно никаких перспектив, кроме работы за 120—150 рэ и квартиры «к двухтысячному году» – это такие постмодернистские сыновья Тараса Бульбы: ты нас, Борис Николаич, породил, вот мы тебя и убьем. Вот это действительно – золотая молодежь.

Распятый

Впервые Коха сделали знаменитым залоговые аукционы. Из замов он уже перешел в председатели Госкомимущества, прошел стажировку в Чили, где все было как у нас, только по-взрослому. То есть – не было попыток социализма или фашизма «с человеческим лицом», а была математическая задача по модернизации экономики. Задача была решена в кратчайшие сроки с минимальными потерями. То же самое пытались проделать и у нас.

Когда Коха попросили оценить результаты залоговой приватизации, он ответил коротко: «Россия реально от приватизации получила фондовую инфраструктуру, возможность торговать акциями, возможность привлечения инвестиций, Россия получила слой частных собственников, Россия получила деньги… э-э-э… порядка 20 миллиардов долларов, и мне кажется, что этого достаточно». Понятно, что человек, распоряжавшийся имуществом в ТАКИХ размерах, не мог не вляпаться. Он и вляпался. Аукцион по «Связьинвесту», проданному за 1,875 млрд долларов, стал роковым. Было джентльменское соглашение, согласно которому «Связьинвест» заберут за бесценок тогда еще друзья – Березовский и Гусинский. Соглашение было нарушено Кохом с ведома Чубайса. И, если раньше их ненавидели только коммунисты, то после этого возненавидели все. Сергей Леонидович Доренко меланхолично заметил как-то, что в эпоху всевластия медиа-магнатов участь тех, кто им не угодил, была одна – не информационная война, а информационное распятие. А Сергею Леонидовичу в таких вопросах можно верить. Вот Коха с Чубайсом и распяли. Особенно старалось НТВ.